Странствия убийцы [издание 2010 г.] - Робин Хобб

— Если бы ты искал их, я бы очень на тебя рассердился. А так я просто скажу тебе: лучше тебе ничего о них не знать. Совсем ничего. Послушайся ты меня, когда я посоветовал тебе это в первый раз, никому из них не угрожала бы такая опасность, как сегодня.

— Вы оба смотрели? — тихо спросил я.

Я был тронут. Они так беспокоились о моем ребенке!

— Она и моя наследница тоже, — безжалостно заметил Верити. — Думаешь, я мог бы просто стоять и смотреть, если бы они причинили ей какой-то вред? — Он покачал головой. — Держись от них подальше, Фитц. Ради всех нас. Ты понимаешь?

Я кивнул. Его слова не могли огорчить меня. Я уже и сам решил, что лучше мне не знать, куда Молли и Баррич унесли Неттл. Но не потому, что она была наследницей Верити.

Кеттл и Верити встали и покинули палатку. Я упал на постель. Шут, приподнявшийся было на локте, тоже улегся.

— Я расскажу тебе завтра, — пообещал я ему.

Он молча кивнул. Глаза его казались огромными на бледном лице. Потом шут закутался в одеяло и закрыл глаза. Я решил, что он заснул. Я лежал и глядел в темноту. Подошел Ночной Волк и лег рядом со мной.

Он будет защищать твоего щенка, как своего собственного, заметил он. Это стая.

Он хотел успокоить меня этими словами. Мне они не были нужны. Я просто протянул руку и положил ему на загривок.

Ты видел, как она обошлась с ними? — с гордостью спросил я.

Отличная сука, согласился Ночной Волк.

Мне показалось, что я только прикрыл глаза, когда Старлинг разбудила нас с шутом. Наступило время нашего дежурства. Я вышел из палатки, потягиваясь и зевая. Я подозревал, что на самом деле нет никакой необходимости стоять на страже. Но ночь была приятно мягкой, а Старлинг оставила на углях котелок с бульоном. Я уже выпил полкружки, когда шут наконец вышел.

— Старлинг показала мне свою арфу, — вместо приветствия сообщил я.

Он с довольным видом ухмыльнулся.

— Незрелая работа. «Ах, это был один из его ранних неудачных опытов» — вот что они скажут о ней когда-нибудь, — добавил он с деланой скромностью.

— Кеттл сказала, что ты очень неосторожен.

— Так и есть, Фитц. Что мы здесь делаем?

— Я? То, что мне велят. Когда кончится наше дежурство, я пойду в горы собирать прутья для метлы. А метлой буду сметать каменные осколки из-под ног Верити.

— Это достойное дело для Изменяющего. Ну а как ты думаешь, чем займется Пророк?

— Положим, пророчествовать ты станешь, когда дракон будет закончен. Ну а пока…

Шут молча качал головой.

— Что? — спросил я.

— У меня нет чувства, что мы были призваны сюда, чтобы делать метлы и арфы. Мне все это кажется затишьем, друг мой. Затишьем перед бурей.

— Жизнеутверждающая мысль, — мрачно сказал я ему, но втайне подумал, что это может оказаться правдой.

— Ты расскажешь мне, что было этой ночью?

Когда мой рассказ подошел к концу, шут улыбнулся.

— Находчивая девушка, — заметил он гордо. Потом склонил голову и посмотрел на меня: — Как ты думаешь, у ребенка будет Дар? Или способность к Силе?

Я никогда не задумывался об этом.

— Надеюсь, нет, — немедленно ответил я и сам удивился своим словам.

Рассвет только занимался, когда Верити и Кеттл встали. Они выпили по чашке бульона и, захватив с собой копченого мяса, отправились к дракону. Кетриккен тоже вышла. Глаза ее запали, вокруг рта легли горестные складки. Она сделала несколько глотков бульона и отставила кружку. Потом зашла в палатку и вернулась с одеялом, перешитым в сумку.

— Хворост, — без всякого выражения сказала она, увидев мои поднятые брови.

— Тогда мы с Ночным Волком можем пойти с вами. Мне надо найти подходящую палку для метлы и наломать прутьев. А ему полезно немного размяться.

А ты боишься идти в лес без меня.

Если в этих лесах бегают такие свиньи, как та, что мы съели, я не стану с тобой спорить.

Может быть, Кетриккен возьмет свой лук?

Но когда я повернулся, чтобы предложить ей это, она уже сама нырнула в палатку за луком.

— На случай, если мы встретим еще одну свинью, — объяснила она, выходя.

Но в этой экспедиции не было никаких происшествий. За каменоломней оказалась приятная холмистая местность. Мы остановились у ручья, чтобы попить и умыться. Я увидел, как мелькают в воде крошечные мальки, и волк немедленно захотел заняться рыбной ловлей. Я сказал ему, что это можно будет устроить после того, как я закончу с метлой. Волк неохотно присоединился ко мне. Я собрал ветки для метлы и нашел длинную прямую палку для рукоятки. Потом мы наполнили хворостом сумку Кетриккен, и я настоял на том, чтобы нести ее, сказав, что руки королевы должны быть свободны для лука и стрел. На обратном пути в лагерь мы остановились у ручья. Мы провели гораздо больше времени, чем собирались, шаря в воде в поисках рыбы. Кетриккен никогда раньше не видела, как это делают, но, проявив некоторое терпение, она наконец поняла, в чем суть. В ручье водились какие-то лососевые с розоватым брюшком, каких я никогда не видел раньше. Мы поймали десять рыбин. Я почистил их прямо у ручья, а Ночной Волк поглощал потроха с той же скоростью, с какой я вычищал их. Кетриккен нанизала нашу добычу на ивовый прутик, и мы вернулись в лагерь.

Я не понимал, насколько эта передышка успокоила меня, до тех пор, пока мы не увидели снова черную колонну, охраняющую вход в каменоломню. Она казалась еще более зловещей, чем когда-либо, похожей на темный угрожающий палец, поднятый в предостережении. Я слегка содрогнулся, проходя мимо нее. Моя чувствительность к Силе, по-видимому, возвращалась. Колонна манила меня к себе. Почти против воли я остановился, чтобы разглядеть вырезанные на ней знаки.

— Фитц! Ты идешь? — крикнула мне Кетриккен, и только тогда я понял, как долго стоял и смотрел.

Я поспешил и присоединился к ним как раз тогда, когда они проходили мимо девушки на драконе. Я намеренно избегал этого места с тех пор, как шут коснулся ее. Теперь я виновато посмотрел туда, где на ее безупречной коже все еще сияли серебряные пятнышки.

— Кто ты была и почему статуя такая печальная?

Но ее каменные глаза только с мольбой смотрели на меня, а каменные слезы бежали по каменным щекам.

— Может быть, она не смогла закончить своего дракона? — спросила Кетриккен. — Посмотри, его задние ноги и хвост до сих пор заключены в камне. Может быть, поэтому она такая грустная.

— Пожалуй, нет. Разве вы не видите? Закончен он или не закончен, верхняя часть все равно осталась бы прежней.

Кетриккен удивленно посмотрела на меня: